Изумительные коллажи от *kidy-kat...

[Vedmaaa]

Вот такие вот изумительно-интерсные коллажи от *kidy-kat ...
Уютно и мило... Сказки, нитки, картиночные зверьки, зеленая трава, ля-ля-ля...
Свой маленький мир, где так хорошо отдыхать... или прятаться... радоваться или грустить, быть собой или кем-то другим )) У каждого, наверное, такой есть... В любом случае, желаю себе и всем почаще быть счастливыми и в индивидуальном и в общем мирах ))

+11

Какая замечательная, исключительно положительная аллегория... Где же тот благородный олень? )))


Зачиталась... Это я люблю... Это счастье






С рыжим котом под боком... Ах...


С творческими планами под боком ))


Эх )) именно так сейчас вспоминаются славные деньки студенческо-общаговской жизни ))







О, море, море...Темное, северное море...

Еще много всякого интересного kidy-kat.deviantart.com/gallery/

@темы: Картинки

---

Горячая графика от Valentina Harper

[Vedmaaa]

На днях перебирала "Избранное" и приятной находкой-воспоминанием стало это сообщество, перелистала с большим удовольствием )) жаль, что оно "застыло"... Может не совсем?..

По случаю самого настоящего мороза на улице, ну ооочень горячая, сочная, в чем-то даже избыточная графика от Valentina Harper )) Чего-кого тут только нет! Целый зоопарк )) Автору замечательно удается совмещать реалистичность и гипердекоративность. Очень забавно и тепло получается )) А кроме живности, еще множество прекрасных условно-цветочных-шрифтовых композиций...

дальше

еще много интересного valentinadesign.com/

@темы: Картинки

---

«Корзина с еловыми шишками», Константин Паустовский

[Рыцарь Случайного Образа]

Небольшое вступительное слово от меня:
На свете существует множество рассказов, которые трогают душу. Часть из них мы читаем в детстве, понимая, что перед нами — именно такой. Позже возвращаемся к единицам, чтобы перечитать и либо пережить заново, либо понять в нём что-то ещё, что ускользнуло от внимания или было слишком сложно. Вчера мне неожиданно вспомнился рассказ Паустовского о Григе. Ну как неожиданно.. он приходил на ум давно, может, пару месяцев, ненавязчиво, не так ясно и отчётливо, как сегодня. И я его, наконец, перечитала. Так с головой накрывает полуметровая волна, когда сидишь на линии прибоя. Так наполняет лёгкие свежий лесной воздух. Так пропитывают тело яркие солнечные лучи. Так сливается со стуком сердца музыка. Дыхание перехватывает, бегут по телу мурашки, слёзы катятся, катятся из глаз...

***
Композитор Эдвард Григ проводил осень в лесах около Бергена.
Все леса хороши с их грибным воздухом и шелестом листьев. Но особенно хороши горные леса около моря. В них слышен шум прибоя. С моря постоянно наносит туман, и от обилия влаги буйно разрастается мох. Он свешивается с веток зелеными прядями до самой земли.
Кроме того, в горных лесах живет, как птица пересмешник, веселое эхо. Оно только и ждет, чтобы подхватить любой звук и швырнуть его через скалы.
Однажды Григ встретил в лесу маленькую девочку с двумя косичками – дочь лесника.

Она собирала в корзину еловые шишки...

Она собирала в корзину еловые шишки.
Стояла осень. Если бы можно было собрать все золото и медь, какие есть на земле, и выковать из них тысячи тысяч тоненьких листьев, то они составили бы ничтожную часть того осеннего наряда, что лежал на горах. К тому же кованые листья показались бы грубыми в сравнении с настоящими, особенно с листьями осины. Всем известно, что осиновые листья дрожат даже от птичьего свиста.
– Как тебя зовут, девочка? – спросил Григ.
– Дагни Педерсен, – вполголоса ответила девочка.
Она ответила вполголоса не от испуга, а от смущения. Испугаться она не могла, потому что глаза у Грига смеялись.
– Вот беда! – сказал Григ. – Мне нечего тебе подарить. Я не ношу в кармане ни кукол, ни лент, ни бархатных зайцев.
– У меня есть старая мамина кукла, – ответила девочка. – Когда-то она закрывала глаза. Вот так!
Девочка медленно закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, то Григ заметил, что зрачки у нее зеленоватые, и в них поблескивает огоньками листва.
– А теперь она спит с открытыми глазами, – печально добавила Дагни. – У старых людей плохой сон. Дедушка тоже всю ночь кряхтит.
– Слушай, Дагни, – сказал Григ, – я придумал. Я подарю тебе одну интересную вещь. Но только не сейчас, а лет через десять.
Дагни даже всплеснула руками.
– Ой, как долго!
– Понимаешь, мне нужно ее еще сделать.
– А что это такое?
– Узнаешь потом.
– Разве за всю свою жизнь, – строго спросила Дагни, – вы можете сделать всего пять или шесть игрушек?
Григ смутился.
– Да нет, это не так, – неуверенно возразил он. – Я сделаю ее, может быть, за несколько дней. Но такие вещи не дарят маленьким детям. Я делаю подарки для взрослых.
– Я не разобью, – умоляюще сказала Дагни и потянула Грига за рукав. – И не сломаю. Вот увидите! У дедушки есть игрушечная лодка из стекла. Я стираю с нее пыль и ни разу не отколола даже самого маленького кусочка.
«Она совсем меня запутала, эта Дагни», – подумал с досадой Григ и сказал то, что всегда говорят взрослые, когда попадают в неловкое положение перед детьми:
– Ты еще маленькая и многого не понимаешь. Учись терпению. А теперь давай корзину. Ты ее едва тащишь. Я провожу тебя, и мы поговорим о чем-нибудь другом.
Дагни вздохнула и протянула Григу корзину. Она действительно была тяжелая. В еловых шишках много смолы, и потому они весят гораздо больше сосновых.
Когда среди деревьев показался дом лесника, Григ сказал:
– Ну, теперь ты добежишь сама, Дагни Педерсен. В Норвегии много девочек с таким именем и фамилией, как у тебя. Как зовут твоего отца?
– Хагеруп, – ответила Дагни и, наморщив лоб, спросила: – Разве вы не зайдете к нам? У нас есть вышитая скатерть, рыжий кот и стеклянная лодка. Дедушка позволит вам взять ее в руки.
– Спасибо. Сейчас мне некогда. Прощай, Дагни!
Григ пригладил волосы девочки и пошел в сторону моря. Дагни, насупившись, смотрела ему вслед. Корзину она держала боком, из нее вываливались шишки.
«Я напишу музыку, – решил Григ. – На заглавном листе я прикажу напечатать: «Дагни Педерсен – дочери лесника Хагерупа Педерсена, когда ей исполнится восемнадцать лет».

* * *

В Бергене все было по-старому.
Все, что могло приглушить звуки, – ковры, портьеры и мягкую мебель – Григ давно убрал из дома. Остался только старый диван. На нем могло разместиться до десятка гостей, и Григ не решался его выбросить.
Друзья говорили, что дом композитора похож на жилище дровосека. Его украшал только рояль. Если человек был наделен воображением, то он мог услышать среди этих белых стен волшебные вещи – от рокота северного океана, что катил волны из мглы и ветра, что высвистывал над ними свою дикую сагу, до песни девочки, баюкающей тряпичную куклу.
Рояль мог петь обо всем – о порыве человеческого духа к великому и о любви. Белые и черные клавиши, убегая из-под крепких пальцев Грига, тосковали, смеялись, гремели бурей и гневом и вдруг сразу смолкали.
Тогда в тишине еще долго звучала только одна маленькая струна, будто это плакала Золушка, обиженная сестрами.
Григ, откинувшись, слушал, пока этот последний звук не затихал на кухне, где с давних пор поселился сверчок.
Становилось слышно, как, отсчитывая секунды с точностью метронома, капает из крана вода. Капли твердили, что время не ждет и надо бы поторопиться, чтобы сделать все, что задумано.
Григ писал музыку для Дагни Педерсен больше месяца. Началась зима. Туман закутал город по горло. Заржавленные пароходы приходили из разных стран и дремали у деревянных пристаней, тихонько посапывая паром.
Вскоре пошел снег. Григ видел из своего окна, как он косо летел, цепляясь за верхушки деревьев.
Невозможно, конечно, передать музыку словами, как бы ни был богат наш язык.
Григ писал о глубочайшей прелести девичества и счастья. Он писал и видел, как навстречу ему бежит, задыхаясь от радости, девушка с зелеными сияющими глазами. Она обнимает его за шею и прижимается горячей щекой к его седой небритой щеке. «Спасибо!» – говорит она, сама еще не зная, за что она благодарит его.
«Ты как солнце, – говорит ей Григ. – Как нежный ветер и раннее утро. У тебя на сердце расцвел белый цветок и наполнил все твое существо благоуханием весны. Я видел жизнь. Что бы тебе ни говорили о ней, верь всегда, что она удивительна и прекрасна. Я старик, но я отдал молодежи жизнь, работу, талант. Отдал все без возврата. Поэтому я, может быть, даже счастливее тебя, Дагни. Ты – белая ночь с ее загадочным светом. Ты – счастье. Ты – блеск зари. От твоего голоса вздрагивает сердце. Да будет благословенно все, что окружает тебя, что прикасается к тебе и к чему прикасаешься ты, что радует тебя и заставляет задуматься»,
Григ думал так и играл обо всем, что думал. Он подозревал, что его подслушивают. Он даже догадывался, кто этим занимается. Это были синицы на дереве, загулявшие матросы из порта, прачка из соседнего дома, сверчок, снег, слетавший с нависшего неба, и Золушка в заштопанном платье.
Каждый слушал по-своему.
Синицы волновались. Как они ни вертелись, их трескотня не могла заглушить рояля.
Загулявшие матросы рассаживались на ступеньках дома и слушали, всхлипывая. Прачка разгибала спину, вытирала ладонью покрасневшие глаза и покачивала головой. Сверчок вылезал из трещины в кафельной печке и поглядывал в щелку за Григом.
Падавший снег останавливался и повисал в воздухе, чтобы послушать звон, лившийся ручьями из дома. А Золушка смотрела, улыбаясь, на пол. Около ее босых ног стояли хрустальные туфельки. Они вздрагивали, сталкиваясь друг с другом, в ответ на аккорды, долетавшие из комнаты Грига.
Этих слушателей Григ ценил больше, чем нарядных и вежливых посетителей концертов.

* * *

В восемнадцать лет Дагни окончила школу.
По этому случаю отец отправил ее в Христианию погостить к своей сестре Магде. Пускай девочка (отец считал ее еще девочкой, хотя Дагни была уже стройной девушкой, с тяжелыми русыми косами) посмотрит, как устроен свет, как живут люди, и немного повеселится.
Кто знает, что ждет Дагни в будущем? Может быть, честный и любящий, но скуповатый и скучный муж? Или работа продавщицы в деревенской лавке? Или служба в одной из многочисленных пароходных контор в Бергене?
Магда работала театральной портнихой. Муж ее Нильс служил в том же театре парикмахером.
Жили они в комнатушке под крышей театра. Оттуда был виден пестрый от морских флагов залив и памятник Ибсену.
Пароходы весь день покрикивали в открытые окна. Дядюшка Нильс так изучил их голоса, что, по его словам, безошибочно знал, кто гудит — «Нордерней» из Копенгагена, «Шотландский певец» из Глазго или «Жанна д'Арк» из Бордо.
В комнате у тетушки Магды было множество театральных вещей: парчи, шелка, тюля, лент, кружев, старинных фетровых шляп с черными страусовыми перьями, цыганских шалей, седых париков, ботфорт с медными шпорами, шпаг, вееров и серебряных туфель, потертых на сгибе. Все это приходилось подшивать, чинить, чистить и гладить.
На стенах висели картины, вырезанные из книг и журналов: кавалеры времен Людовика XIV, красавицы в кринолинах, рыцари, русские женщины в сарафанах, матросы и викинги с дубовыми венками на головах.
В комнату надо было подыматься по крутой лестнице. Там всегда пахло краской и лаком от позолоты.

* * *

Дагни часто ходила в театр. Это было увлекательное занятие. Но после спектаклей Дагни долго не засыпала и даже плакала иногда у себя в постели.
Напуганная этим тетушка Магда успокаивала Дагни. Она говорила, что нельзя слепо верить тому, что происходит на сцене. Но дядюшка Нильс обозвал Магду за это «наседкой» и сказал, что, наоборот, в театре надо верить Есему. Иначе людям не нужны были бы никакие театры. И Дани верила.
Но все же тетушка Магда настояла на том, чтобы пойти для разнообразия в концерт.
Нильс против этого не спорил. «Музыка, – сказал он, – это зеркало гения».
Нильс любил выражаться возвышенно и туманно. О Дагни он говорил, что она похожа на первый аккорд увертюры. А у Магды, по его словам, была колдовская власть над людьми. Выражалась она в том, что Магда шила театральные костюмы. А кто же не знает, что человек каждый раз, когда надевает новый костюм, совершенно меняется. Вот так оно и выходит, что один и тот же актер вчера был гнусным убийцей, сегодня стал пылким любовником, завтра будет королевским шутом, а послезавтра – народным героем.
– Дагни, – кричала в таких случаях тетушка Магда, – заткни уши и не слушай эту ужасную болтовню! Он сам не понимает, что говорит, этот чердачный философ!

Был теплый июнь. Стояли белые ночи. Концерты проходили в городском парке под открытым небом.
Дагни пошла на концерт вместе с Магдой и Нильсом. Она хотела надеть свое единственное белое платье. Но Нильс сказал, что красивая девушка должна быть одета так, чтобы выделяться из окружающей обстановки. В общем, длинная его речь по этому поводу сводилась к тому, что в белые ночи надо быть обязательно в черном и, наоборот, в темные сверкать белизной платья.
Переспорить Нильса было невозможно, и Дагни надела черное платье из шелковистого мягкого бархата. Платье это Магда принесла из костюмерной.
Когда Дагни надела это платье, Магда согласилась, что Нильс, пожалуй, прав – ничто так не оттеняло строгую бледность лица Дагни и ее длинные, с отблеском старого золота косы, как этот таинственный бархат.
– Посмотри, Магда, – сказал вполголоса дядюшка Нильс, – Дагни так хороша, будто идет на первое свидание.
– Вот именно! – ответила Магда. – Что-то я не видела около себя безумного красавца, когда ты пришел на первое свидание со мной. Ты у меня просто болтун.
И Магда поцеловала дядюшку Нильса в голову.

Концерт начался после обычного вечернего выстрела из пушки в порту. Выстрел означал заход солнца.
Несмотря на вечер, ни дирижер, ни оркестранты не включили лампочек над пультами. Вечер был настолько светлый, что фонари, горевшие в листве лип, были зажжены, очевидно, только для того, чтобы придать нарядность концерту.
Дагни впервые слушала симфоническую музыку. Она произвела на нее странное действие. Все переливы и громы оркестра вызывали у Дагни множество картин, похожих на сны.
Потом она вздрогнула и подняла глаза. Ей почудилось, что худой мужчина во фраке, объявлявший программу концерта, назвал ее имя.
– Это ты меня звал, Нильс? – спросила Дагни дядюшку Нильса, взглянула на него и сразу же нахмурилась.
Дядюшка Нильс смотрел на Дагни не то с ужасом, не то с восхищением. И так же смотрела на нее, прижав ко рту платок, тетушка Магда.
– Что случилось? – спросила Дагни.
Магда схватила ее за руку и прошептала:
– Слушай!
Тогда Дагни услышала, как человек во фраке сказал:
– Слушатели из последних рядов просят меня повторить. Итак, сейчас будет исполнена знаменитая музыкальная пьеса Эдварда Грига, посвященная дочери лесника Хагерупа Педерсена Дагни Педерсен по случаю того, что ей исполнилось восемнадцать лет.
Дагни вздохнула так глубоко, что у нее заболела грудь. Она хотела сдержать этим вздохом подступавшие к горлу слезы, но это не помогло. Дагни нагнулась и закрыла лицо ладонями.
Скачала она ничего не слышала. Внутри у нее шумела буря. Потом она наконец услышала, как поет ранним утром пастуший рожок и в ответ ему сотнями голосов, чуть вздрогнув, откликается струнный оркестр.
Мелодия росла, подымалась, бушевала, как ветер, неслась по вершинам деревьев, срывала листья, качала траву, била в лицо прохладными брызгами. Дагни почувствовала порыв воздуха, исходивший от музыки, и заставила себя успокоиться.
Да! Это был ее лес, ее родина! Ее горы, песни рожков, шум ее моря!
Стеклянные корабли пенили воду. Ветер трубил в их снастях. Этот звук незаметно переходил в перезвон лесных колокольчиков, в свист птиц, кувыркавшихся в воздухе, в ауканье детей, в песню о девушке – в ее окно любимый бросил на рассвете горсть песку. Дагни слышала эту песню у себя в горах.
Так, значит, это был он! Тот седой человек, что помог ей донести до дому корзину с еловыми шишками. Это был Эдвард Григ, волшебник и великий музыкант! И она его укоряла, что он не умеет быстро работать.
Так вот тот подарок, что он обещал сделать ей через десять лет!
Дагни плакала, не скрываясь, слезами благодарности. К тому времени музыка заполнила все пространство между землей и облаками, повисшими над городом. От мелодических волн на облаках появилась легкая рябь. Сквозь нее светили звезды.
Музыка уже не пела. Она звала. Звала за собой в ту страну, где никакие горести не могли охладить любви, где никто не отнимает друг у друга счастья, где солнце горит, как корона в волосах сказочной доброй волшебницы.
В наплыве звуков вдруг возник знакомый голос. «Ты – счастье, – говорил он. – Ты – блеск зари!»
Музыка стихла. Сначала медленно, потом все разрастаясь, загремели аплодисменты.
Дагни встала и быстро пошла к выходу из парка. Все оглядывались на нее. Может быть, некоторым из слушателей пришла в голову мысль, что эта девушка и была той Дагни Педерсен, которой Григ посвятил свою бессмертную вещь.
«Он умер! – думала Дагни. – Зачем?» Если бы можно было увидеть его! Если бы он появился здесь! С каким стремительно бьющимся сердцем она побежала бы к нему навстречу, обняла бы за шею, прижалась мокрой от слез щекой к его щеке и сказала бы только одно слово: «Спасибо!» – «За что?» – спросил бы он. «Я не знаю… – ответила бы Дагни. – За то, что вы не забыли меня. За вашу щедрость. За то, что вы открыли передо мной то прекрасное, чем должен жить человек».
Дагни шла по пустынным улицам. Она не замечала, что следом за ней, стараясь не попадаться ей на глаза, шел Нильс, посланный Магдой. Он покачивался, как пьяный, и что-то бормотал о чуде, случившемся в их маленькой жизни.
Сумрак ночи еще лежал над городом. Но в окнах слабой позолотой уже занимался северный рассвет.
Дагни вышла к морю. Оно лежало в глубоком сне, без единого всплеска.
Дагни сжала руки и застонала от неясного еще ей самой, но охватившего все ее существо чувства красоты этого мира.
– Слушай, жизнь, – тихо сказала Дагни, – я люблю тебя.
И она засмеялась, глядя широко открытыми глазами на огни пароходов. Они медленно качались в прозрачной серой воде.
Нильс, стоявший поодаль, услышал ее смех и пошел домой. Теперь он был спокоен за Дагни. Теперь он знал, что ее жизнь не пройдет даром.

@темы: Проза

---

Бегство из системы Нибиру (Монолог Ануннака в Великий пост)

[Тэльфар Спранга]

Вот, дублирую также и здесь одно из своих лучших стихотворений, особенно подходящее для времени Великого поста.

В оформлении использована картина «Несение креста». Цена картины - $666. Автор - Ю.А. Артюшкин с сайта ArtOnline. Взято отсюда:
www.artonline.ru/painting_info/110406



Бегство из системы Нибиру
(Монолог Ануннака в Великий пост)

Мне чужие дороги отнюдь не нужны –
Мне своя Провиденьем дана!
У планеты Нибиру четыре луны –
У Земли – почему-то одна…

На планете Нибиру искусственный рай,
Там сияет немеркнущий свет…
…На Земле лишь родился – тотчас умирай!
А Мессии по-прежнему нет!


…Но срываются звёзды с орбит золотых,
Пропадают кометы во мгле…
Не нужны мне миры Ануннаков святых –
Я, увы, предназначен Земле!

Я, увы, предназначен юдоли земной,
Предназначен грядущей судьбе…
Пусть планета Нибиру пройдёт стороной,
Не напомнив ничем о себе!..

Пусть пройдёт и исчезнет во веки веков,
Словно радужный сон наяву…
Мне не надо её драгоценных оков –
Я отлично без них проживу!

Мне не надо ни слуг, ни господ, ни рабов,
Ни ленивых, пресыщенных дней…
И ни царских палат, и семейных гробов –
Мне пустыня гораздо родней!

Ни наложниц-энтум, ни роскошных пиров,
Зиккурата и сонма жрецов,
Благовоний и злата, и прочих даров,
Ни рогатой тиары отцов…

Лютой болью моя восскорбела душа,
Дикий крик зародился в груди…
Ваше злато – что гной, лазурит – что парша,
Ваше время уже позади!

Тяжким гнётом пригнут, даже Солнцу не рад, –
Разрывается сердце от мук!
Я Энлилю не сын, я Нинурте не брат,
Я и Ану отныне не внук!

Я сижу на песке, как последний гуруш –
И откуда привычка взялась?..
Я Думузи не друг, я Инанне не муж,
Ануннакам отныне не князь!

Да оставьте меня вы в покое уже! –
Не пугайте Иркалльскою тьмой!
Я прошёл через Дверь. Я стою на Меже.
Мне нельзя возвращаться домой!

Словно раб, я Иркалле теперь обречён;
Словно червь, пресмыкаюсь в пыли…
Пусть Нибиру покинет земной небосклон
И растает в туманной дали!..

Вот и всё – вы ушли. Я в пустыне один
Со своей беспокойной судьбой…
На Земле мне отнюдь не дожить до седин –
Я умру, но останусь СОБОЙ!..

3 апреля 2011 г., (Новый год по Шумерскому календарю)


…Попробуйте-ка догадаться с трёх раз, о КАКОМ именно Ануннаке здесь идёт речь!

@музыка: Канон покаянный Великого поста

@настроение: Творческое!

@темы: Поэзия, Картинки

---

Исповедь

[aidia36]

Господи, прости меня за ложь,
Господи, прости меня за боль.
Господи, прости меня за дрожь,
Просто у меня такая роль.

 

У меня за сердцем нет надежды,
Душу разрывает мне печаль.
Мысли запустелые мятежны,
От меня бегут в глухую даль.

Истончило разум сожаленье,
Стало вдруг так холодно в груди.
Господи, даруй же мне прощенье,
Господи, прости мои грехи.

Господи, прости мое унынье,
Я боялась завтрашнего дня,
Мне казалось, ждут меня пустыни,
Горечь поприветствует меня.

Я боялась, Господи, так сильно,
Что почти ушла за грани дней,
И светила радостью могильной
Бездна, напевая в тишине.

И дрожали руки, вместе с ними
Нож ходил зеленый ходуном.
И дробились мысли и святыни,
Мир перевернулся мой верх дном.

 

По осколкам высыпалась жизнь,
По душе пронесся теплый смех.
Господи, дорогу укажи,
Господи, прости меня за грех.

@темы: Поэзия

---

[Гипнокот]

Прошу не судить меня строго, это мой первый опыт. Накрыло. Вдохновением в смысле.

О томатном народе

я то здесь то там
я то черри то помидор желтокожий
я от сорта меняю цвета
цвет корней кожуры и вкус кожи

я сегодня вкусней кислых щей
из "особых" меню вашей мамы
я сегодня один из тех овощей
тех которых не давили ногами

пьяных стражей стеклянных гробниц
существующих овощебаз
ярко-красных с похмелья лиц
жадно с солью сосущих плоть нас

после смерти выродков их
да взойдет томатная ночь
в память падшим напишем стих
страхи сок томатный уносит прочь

@темы: Поэзия

---

Признание

[aidia36]

Ну, здравствуй, милый.

Бездонная надежда

Сковала сердце хрупкое мое.

И тают силы,

Пейзаж печалит снежный,

Не пишется любовное письмо.

Ну, здравствуй, нежный,

Слова мои безлики,

Впиваются, как иглы в тишину.

Мечты безбрежны.

Твой взгляд ловлю, как блики,

Как солнце, как надежды глубину.

Ну, здравствуй, близкий.

Храню твои портреты

У сердца, в теплоте своей души.

Летают брызги

Бесчисленного света,

И краски наполняют мою жизнь.

Ну, здравствуй, светлый,

Мой юный принц прекрасный,

Вернувшийся из сказочной дали.

Мой мальчик смелый,

Наверное, напрасно

Пишу тебе признание в любви.

Адилен Лекс,т.е. Я))

@темы: Поэзия

---

можно почитать =)

[The green]

я то здесь то там
то другой то совсем не похожий
я как маска меняю цвета
цвет волос яркость глаз и кожи

я сегодня белей чем снег
а потом буду ярче пламя
я сегодня один из всех
тех которых не били ногами

белых мишек и белых сов
существующих аналогий
ярко-красных открытых ртов
сладко-мягких и терпко-горьких

а потом наступает ночь
разбавляя удушье ветром
моих снов унося кареты
безрассудство уносит прочь

@темы: Поэзия

---

[Sirenna87]

Эй, Художник, рисующий день,

разукрась мой пожалуйста ярко!

Чтоб не падала серая тень,
И чтоб было пронзительно сладко!
Нарисуй мне немного тепла,
или руки,чтоб предано грели!
Нарисуй мне такие глаза,
чтобы нежностью вечно горели!
Напиши мне небесную высь,
осень жёлтую,ночь без просвета!
Эй,Художник, не надо, не злись!
Нарисуй лучше звёздное лето!
Сделай так,чтобы падая вниз,
не разбилась о скалы волною!
Это будет последний каприз,
в день,что был нарисован Тобою!

 

(С) Леди КардинаЛ.

@темы: Поэзия

---

[Sirenna87]

Есть у меня потайная коробка.
В этой коробке не марки, не блёстки,
Не лоскутки, не открытки, не пробки...
Я собираю коллекцию слёзок.

Это – слеза от невкусной конфеты,
Это – слеза от отшлёпанной попы.
Эта – когда засыпала без света,
А под окном кто-то хлопал и топал.

Эта слезинка – подарок от лука,
Это слезинка – пчелиное жало,
Эта от скуки, а эта от друга.
Эта – когда я больная лежала.

Вот от укола, а вот от удара.
Горькая-горькая слёзка обиды...
Эта - я плакала с мамой на пару,
Эта - я плакала просто для виду.

Эта – я сказку читала про Кая,
Эта – когда я разбила посуду...
Дособираю коробку до края,
Плотно закрою и плакать не буду...

(с) Григорий Беркович

@темы: Поэзия

---

[*Анфиса*]

Парк опустел,а фонари
Горят во тьме ночной.
Скамейки тут уснули все,
Покрытые листвой.

А золотой из листьев дождь
Идёт,и нет конца.
И я представить не могу,
Что рядом нет тебя!

Я прихожу опять в тот парк,
Всё также, как тогда.
Меж нами горкою легла
Опавшая листва.

Горят надеждой фонари,
И на скамьях полно листвы.
Здесь всё как прежде,как тогда,
Но нет тебя и нет меня.

Возьму такси,уеду прочь,
В эту осеннюю,тёплую ночь.
Как жаль,что я буду одна,
Как жаль,что не будет тебя...

10.03.1994 год. Автор: Я

@темы: Поэзия

---

[*Анфиса*]

Александр Блок

Когда ты загнан, и забит
Людьми,заботой и тоскою
Когда под гробовой доскою
Всё,что тебя пленяло,спит,
Когда отчаявшийся и больной
Ты возвращаешься домой
И тяжелит ресницы иней,
Тогда остановись на миг
Послушать тишину ночную,
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днём ты не постиг.
По новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц,дым костра,
Ночь,тихо ждущую утра
Над белым,запушенным садом
И небо-книгу среди книг,
Найдёшь в душе опустошенной
Вновь образ матери склонённой.
И в этот несравненный миг
Узоры на стекле фонарном,
Мороз,оледенивший кровь,
Твоя холодная любовь,-
Всё вспыхнет в сердце благодарном,
Ты всё благословишь тогда,
Поняв,что жизнь прекрасна боле,
Чем KVANTUM CATIS,BRANDA VOLI,
И жизнь прекрасна,
Как всегда!!!
.................................................................................

Борис Пастернак

Не плачь,
Не морщь опухших губ.
Не собирай их в складки.
Разбередишь присохший струп
Весенней лихорадки.

Сними ладонь с моей груди,
Мы провода под током.
Друг к другу вновь,того гляди,
Нас бросит ненароком.

Пройдут года,
Ты вступишь в брак,
Забудешь неустройства.
Быть женщиной-великий шаг,
Сводить с ума-геройство.

А я пред чудом женских рук,
Спины, и плеч, и шеи
И так с привязанностью слуг
Весь век благоговею.

Но как ни сковывает ночь
Меня кольцом тоскливым,
Сильней на свете тяга прочь,
И манит страсть к разрывам.

@темы: Поэзия

---

Я очень рада быть рядом,с близкими мне по духу людьми!!!

[*Анфиса*]

На город уснувший упал чёрный бархат,
Упала безлунная,звёздная ночь.
Твоими духами подушка пропахла...
Прозрачные, и уносящие прочь.
Открою окно,прямо в сад выходящее
Из чёрного бархата,в звёздах тоска...
Здесь всё не прошедшее,а настоящее,
И осени запах, и шепот сверчка.
В подушку уткнусь головой,и руками,
Как можно сильнее я к сердцу прижму!
Твой запах вдыхая,вновь всё ощущаю...
Тебя в полусне я к себе позову.

На город уснувший упал чёрный бархат,
Упала безлунная,звёздная ночь...

25.08.1994 год. Автор: я

@темы: Поэзия

---

Inspiring

[catcherintherye]

Мир состоит из вещей. Некоторые из них мы не замечаем в суете безликих будней, другие - трепетно храним от посторонних глаз в своём сердце.
Anna Inghardt в своих работах делится самым сокровенным, показывая нам, как выглядит мир абсолютной нежности.

+ 14 фотографий

Anna Inghardt's photostream on Flickr

@темы: Картинки

---

"Lots of love from our family to yours..."

[catcherintherye]

Джой из Wildflowers Photography отлично снимает семейные радости - помолвки, свадьбы, беременности, новорожденных и подросших малышей. Но самые душевные его фотографии, несомненно, посвящены детям. Поздравляя читателей своего блога с Рождеством, фотограф представил фотосет, главными героями которого стали его сын и дочь.

+ 8 фотографий

Сайт фотографа
Блог фотографа

@темы: Картинки

---

Richard Savoie.Christmas Nokturne

[catcherintherye]

Замечательный канадский художник, Richard Savoie, создаёт не просто городские пейзажи. В своих картинах он передаёт особенную атмосферу заснеженных предрождественских улиц, залитых светом гирлянд и улыбок прохожих.

+ 7 работ

Другие работы художника

@темы: Картинки

---

Rockin' around the christmas tree

[catcherintherye]

Праздник в стиле christmas is all around us от молодого и талантливого российского фотографа, Анастасии Волковой.

+ 9 фотографий

Сайт фотографа
ЖЖ

@музыка: Billy Mack - "Christmas is all around"

@темы: Картинки

---

All The Beautiful Things

[catcherintherye]

Немного зимнего волшебства от литовского фотографа с удивительным именем Лоретта.

+ 13 фотографий

Блог фотографа

@музыка: Sol Seppy - "I am snow"

@темы: Картинки

---

[catcherintherye]

Семен Андреевич

- Я Карлсон, который живет на крыше, - хмуро заявил Семён Андреевич, стараясь не смотреть вперед, в пропасть, на которой свисали его босые ноги. Пропасть была глубокая - двадцать один этаж, это ж ещё надо додуматься залезть на такую верхотуру, да ещё и по пожарной лестнице. Семён Андреевич до сих пор не мог понять, как ему это удалось, ещё и при том, что он со стародавних времен панически боится высоты, а тут - вот так, да ещё и сидит теперь, как последний сумасшедший, зацепившись одной рукой за парапет, а другой - вцепившись в руку хрупкой кареглазой брюнетки девяти лет отроду.
- А я вот думаю, почему только люди не летают как птицы? - мечтательно вздохнула брюнетка. Семён Андреевич напрягся.
- Откуда третьекласснице известна фраза из программы десятого класса, Таня? - сурово поинтересовался он.
- А?
- Люди не летают как птицы, потому что у них нет какой-то штуки, не помню, как там она называется...
- Это называется "аэродинамика"...
- Таня, перебивать старших невежливо, - Семён Андреевич сурово сдвинул брови. Он понимал, что сидит на крыше многоэтажки, держа за руку девятилетнюю девочку, и что-то в этом ему казалось тотально неправильным. Например, то, что он сидит на крыше. Или то, что рядом сидит... И вообще, как они сюда попали?
Таня затихла и принялась с утроенным интересом разглядывать панораму города. Город был большой, красивый и почему-то очень тихий: может быть, потому что ночью шел дождь, а может быть из-за того, что прежняя жара спала, уступив место колкому ветерку. Тане нравился город, а городу нравилась Таня, так, по крайней мере, ей казалось.
- А как ты думаешь, - снова заговорила она, - если бы крылья, сделанные Дедалом, были прочнее...
- Таня, мне кажется, в вашей школе детям разрушают психику.
- Да нет же, ну нет-нет-нет. Ведь даже Леонардо да Винчи...
- Знаешь, по-моему, я опаздываю на работу. Пойдём отсюда. Ох уж мне эта система образования...
Они перебрались через парапет, Семён Андреевич изо всех сил держал Таню за руку, а Таня изо всех сил делала вид, что совершенно не против спуститься с крыши и отправиться в школу. Они неспешно обулись; она натянула белоснежные балетки, а он - заляпанные смолой и ещё какой-то гадостью, от которой девочка незаметно сморщила нос, ботфорты размера сорок восьмого, не меньше.
Спуск, в отличие от подъема, запомнился Семёну Андреевичу на всю жизнь: никогда ещё ему не было так страшно, ну разве что очень, очень давно. Земля была ТАК далеко, что невольно хотелось вцепиться в перекладины руками, ногами и зубами, только ни за что, ни за что, ни за что не вниз. Однако получалось, что он боится больше какой-то мелкой девчонки, ещё чего не хватало, в самом-то деле, к тому же, всякий раз, когда им предпринималась попытка притормозить, сверху раздавалось тоненькое "ой" и балетка начинала неминуемую стыковку с лысеющей головой.
- А что у тебя в школе по литературе? - выдохнул Семён Андреевич на середине пути, чтобы сердце перестало колотиться так быстро, а мозг прекратил попытки сбежать через уши.
- Трояк. Марина Васильевна говорит, что я мало читаю.
"Ничего, - думал Семён Андреевич, - ничего. Через десять минут мы уже будем дома. Дома чай и печенье, дома Маша, которой надо сказать, что пора дочери менять школу, дома рабочий костюм и можно ничего не бояться: если люди зовут тебя то Сатаной, то Дьяволом, то Вельзевулом, то Люцифером, то ещё сотней идиотских имен, типа Семёна Андреевича, то бояться вообще следует только самого себя.
И чтобы она ещё раз затащила меня на эту крышу..."

(с) Наталья Лисятина

«Русские инородные сказки - 5»

@темы: Сказки

---

Когда человек говорит с Богом

[catcherintherye]

+ 5 работ

Автор:  dizay

Остальные выпуски можно посмотреть там.

@темы: Картинки